Никита
Стихотворения
I. ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
1.
Московские храмы
Как дивно многолик
cредь лип, ворот, оград, -
как древен и велик
первопрестольный град!
И гимн красоты,
и диво божества,
нисходят с высоты,
вселяя дух родства
с величием мостов,
С гранитом мостовых,
С остовами крестов,
Остывших и немых.
Есть связь без осознания
с молчаньем этих глав
в зигзаге осязания
сквозь стеклышки оправ.
То - кругло-темный омут,
влекущий властно взгляд,
то - нимбы и шеломы
окружьями горят.
Как маленькое войско:
копейщиков отряд -
сплотились и - геройски -
сквозь все века стоят
Кружи Москва, кружи -
все в зелени оков
штрихи и миражи
что - сорок сороков!
И будет как обряд
средь будущих веков
всех русских душ возврат
в старинный град Москов.
Да прикоснется к ним
тишайшая рука,
собою осенив,
благословит
Москва…
2.
Несколько предложений о природе дождя
Горожане дождю салютуют зонтом,
Выходя из туннеля на волю.
Дождь приветствует этот всеобщий бонтон
И припускает вдвое.
Пересекши неровною рысью квадрат
привокзальной расхристанной площади,
презирая чугунные прутья оград,
приободрив скверные рощицы,
выбегает за линию, за перрон,
гонит полосы, бледные шлейфы,
и играет с листвой, и поет за игрой!
(будит зависть у лейки и флейты),
в жестяной подоконник стучит как в тамтам
вперебивку, ломая такт,
так что ходит озноб по смятенным кустам
(им и так-то вся жизнь - маета!),
многоногою дробью вспылив пустыри,
подпалив мутный сурик кровель,
и омыв зеркала, в зеркала пузыри
напустив, припускает втрое!
В русла улиц врывается жизнью иной
тормошит, затевает, скандалит, -
юный бог да и только, шальной и хмельной, -
там обрызгал, объял,
там - прильнул пеленой,
ну а там - затекает в сандалии!
................................................................
Что за диво дождя?
Горожане, смеясь,
Принимают невольно крещенье.
А распластанный бог - истекая, струясь, -
Завещает им всем очищенье...
3.
Воздушный шар семейства клёнов
Он сам себя сказочно выстроил,
а сентябрь, Амадеус расцветок, -
червонное кружево выструил
на чёрный фломастер веток.
Или: звёздами полость выстелил,
или: розовой пеной выдул
шар, бегущий со стропов - выстрелов,
словно боль отпускающий выдох.
Отдают концы: отлетает шар,
в небо цвета гашёной извести,
а под ним разворачивается пожар!...
А в пожаре всё сгинуло без вести.
Пусть без блеска день, - а в сиянии,
холодок будто звон - до корней волос,
над селениями, рек слияниями
клином лето
оторвалось!
Всё последнее нам: краски, отблески -
как чахоточный перед уходом.
отлетает в далёкие области
всё цветение лета и года.
Улетел по унылому, блёклому
Шар фиесты, цветная феерия.
Только точка видна - вон - далёкая…
(а причал - где весенний берег)
4.
Брат мой
Брат мой, где ты?
Мне толпы не скажут имени
Лишь усталость в глазах -
где там блеск, разве только соленой воды.
А уж вечер притих,
а уж воздух все дЫмней и дЫмнее,
и выходит лимит,
и не строятся ноты в лады.
Я бродяжу по тем же
тобою истоптанным улицам,
по т в о и м переулкам,
опоясывающим холмы...
Брат мой,
что же судьба наша хмурится?
Неужели опять,
Неужели разминемся мы?!
Колеся в полосе
невезений, обид и безвременья,
круг за кругом верша
по огромной забытой Москве
я не встретил тебя
(башмаки закруглились от трения),
и надежда жива -
как дельфин на прибрежном песке.
В каждом мелком дожде
нашей встречи приметы мне видятся,
в каждом выбеге ветра,
и блеске неблизкой волны...
Я гляжу сквозь друзей -
и они на меня не обидятся -
мы друзей выбираем,
а братьев избрать не вольны.
Не сыгрался концерт,
Не спаялись мелодией накрепко
золотая труба
и серебряный альт-саксофон!
Эх, о чем ворковал
Сизый голубь под кровлей театрика
На бульварном кольце
Когда я озирал небосклон?
Без твоей ли звезды
что сияла бы рядом, подрагивая,
мне играть наугад
не сподобившись нот подсветить?
Как же дальше играть,
И играя, чьи струны затрагивать?
Что жалеть, что желать,
по холмам выбирая пути?
II. ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
1.
имярек: забвенье
мой старый старый друг я сам себе не верю
когда мой взгляд упав в зерцало летних вод
там вызволит меня в разводах средь кореньев
как самозабытья уже который год
языческая суть коробила светила
коробила звезду до ломоты в лучах
недаром ли меня как и весь век смутила
закрывши отче наш и отче и очаг
жги фонари и дым повиснет коромыслом
странноприимный дом сгорел за одночас
когда не так не там неверно не по смыслу
звучала жизнь аорт артачась но влачась
подвременная суть сквозит и травит сети
и втягивает вглубь как омут как киот
впечатывает вплавь неизгладимый ветер
все знаки
все шары
все что скажу
и вот
я сверху над собой какие-то мгновенья
я вижу вкруг себя лишь отблески друзей
я в них или нигде за гранями творенья
я дух или ничто иль точно Чародей
меня означит как следы росистым лугом
изчезнувшие там где дымно над рекой
да это точно дух и нимб очерчен кругом
всех воссоединит бог воздуха
Покой
2.
Риверсайд - драйв
ты cмотришь танец на воде,
а бредишь темною бедою
ты бродишь медленно весь день, -
как продираясь под водою, -
и бьется жилка у виска,
и мысль пульсирует надсадно,
Москва далекая близка
и так же - так же безотрадна.
здесь отблеск черного песка
взглянёт далекою войною,
Москва далекая близка -
блестит монеткой под волною…
покинешь молча ривер-сайд,
неловко загасив окурок,
добром помянешь некий сайт,
где ждет полночный полудурок,
нет, он не ждет: он вдалеке
от точки нереальной встречи
(там, где затерянной реке
туманит взор холодный вечер)
ты вскоре выбросишь в эфир
свой белый флаг о полной сдаче,
но он молчит, он под шэфе,
он на пути с тамбовской дачи…
а ты все куришь light and slim
запрячась в что-то меховое,
и что-то вроде «черт бы с ним!»
бурчишь, тряхнувши головою…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…летит небритая тоска
по плохо освещенной трассе:
Москва заветная близка
и небо заполночь не гасит.
3.
* такая песенка по осени *
Она ехала по Гарден-стрит Парквэй
Взгляд рассеянно следил игру солнца
Пригревало, она вспомнила буквы,
Те которые он складывал в стансы…
Телефон как не звонил так и сдох там,
В недрах сумочки, заполненной в спешке,
Благо что она сама давно доктор
Для своих - и заморочек, и встрешних.
А в кассетнике какая-то немочь -
Так и тычет просто пальцами в душу
Всё как было, но какая-то мелочь
Вместе с солнечными пятнами кружит.
Вместе с осенью какая-то пыль там,
Золотая и невидная в общем,
Она мягко погрозила вдруг пальцем,
И опять куда-то вперилась в точку
Она ехала по Гарден-стрит Парквэй,
Свечерело, заплясали рекламы.
Но тепло в груди, как греет аль-пака,
Или словно бы за чаем у мамы.
Из соседней тачки - жестами - дансинг?
Или парочку дайкири - не трафит?
Она чёлкою тряхнула: отстань ты,
И уверенно включилася в траффик.
А в империи разрушенной, корчась,
Листья ржавые по улицам катят,
В серый сумрак полыхая как скорчер,
Улетают самолёты на Запад
4.
* Москва стоит как Атлантида на дне тумана и снегов… *
(последние дни 1999 года)
Вот карта. Край. Вот ураган.
Вот контуры немой столицы.
Вот средневзвешенный туман.
Снежинки. Хитрый взгляд царицы.
Тебе нельзя сюда. Никак
Не можешь ты нарушить хода
Снежинок, стрелок, тростника,
И непридуманного года.
Так стой свидетелем окрай
Фантастики на тротт-уаре
А посчастливится - сыграй
Тот самый джаз, пока в угаре…
На тускло-памятном холсте
Сквозит, совсем как кровоточит
Глаз светофора. Отблеск стен
В монмартре отразиться хочет.
И ты, одним лишь светом пьян,
Как ромом пропитавшись слухом,
Титаником летишь в туман, -
(Ни сном тебе она, ни духом…)
О этот этот ласковый обман,
конец всех цифр девятисотых,
и снег, и сказочный туман,
Где шпили прячутся высоток!…
5.
* Не объясняй мне чего не надо *
Забежал от дождя угрюмого
поискать теплоты незастрёманной
но в стекляшке стекло у рюмочек
темное
Пахнет остро пальто, пропитано
своим прошлым, отжившим намертво,
как и площадь вокруг - подпитием
да папертью
Оглядел, как в окладе стопочки
кругло смотрит, прозрачно-празднично,
(дно двоя) аква вита -
оппаньки
да и навзничь ее
Хлестко выпил, да всех за здравие
за сердобство, вполне уместное,
вот такая-то нас устраивает
Сиеста, мать…
Попалил, попалил губы водочкой
обнесло, да как будто припухли они.
точно - помнишь, бывало, с молодочкой!
да, бывали дни…
Усмехнулся, скользя в заоконное:
«дурачки были: пьяные, милые»
улыбнулся себе, как знакомому:
А и было ли?
6.
* Запоздалая анахатная шутка для Бо *
Я думаю: Махатма Ганди
не знал еще об анахате
но в утреннем бродя халате
по утлой хате,
предполагал, что сила чакры
не в том, что мыслят янычары,
и даже не в литых нунчаках
крутых кипчаков.
Он думал: “Что есть наши души?
Не то ли, что спасти на суше
сложней, чем в море, в звездной суши
и даже выше…
И почему, пока мы дышим
мы часто всё иное слышим
чем то, что узнаём попозже -
уже вне кожи…»
. . .
Проснёшься будто бы некстати,
как будто в плаче об утрате
чужой сестры в пустой палате -
о бедном брате
и вспомнишь всё - не то что было,
а то что жизнь повернуло,
и к берегу души прибило,
когда задуло.
7.
Найди это фото
Взгляни на свое детское фото
Это фото
должно у тебя быть
Когда еще не так в лице прозрачна охота
Любить,
Но неподражаема охота
Жить
И как удивительна твоя… нет, не тень,
А рассвет улыбки.
И далек еще иссушающий,
Либо пасмурный день,
Тогда еще мама таскала тебя
На уроки скрипки,
А Стрыйский парк
строил
из резных листьев для тебя сень.
Ты глаза там щуришь
Бесхитростно
И не напрасно.
Потому что каждый знает:
Ты и есть таков.
А ты, ты веришь:
Жизнь по-настоящему прекрасна.
Потому что ни у кого - слышите -
Ни у кого нет врагов!
Просто так, просто -
Как ласка ладонью
То ли по щеке, то ли ероша вихор,
То небо над тобой -
Как не было бездонней
Ни в прошлом, ни после,
Ни до сих пор.
(А все это записано
На микронных технологиях
А носитель не копируется -
Свиреп копи-райт.
И только потрескавшиеся
Фото немногие
Отражают душу твою
Как собор отпирают.)
И ведь ты же помнишь, помнишь -
Это было чертовски просто, -
Тогда небо вилось
Как цветной крепдешин,
И ты мог дать любому
Без всяких вопросов
Самый красивый лоскуток
Твоей души.
Послушай, пожалуйста,
Взгляни еще раз,
Найди это фото,
Запрячь в медальон
Там шумит над озерами
забытая Мещора.
Я хочу сказать тебе:
Ты - это он.
8.
«Evening also paints caressing…»
Вечер тоже красит нежно : )
пыль небес и грани стен -
осторожно, обережно
я оглядываю плен
зтих улиц неуёмных,
этих улочек глухих,
в память вбитых - чуть с пелёнок,
с тех прогулок в лопухи -
с пылью палевых дорожек
с гарью угольных дворов,
и совсем уж невозможным
тёмным запахом духов...
... здесь своя рука - владыка:
«в кольцах узкая рука» -
сон зовётся «Гардарика» -
наискось течёт река,
много рек, и долгорука
вся речная эта рать
(нет, ну нам-то что за мука -
главно, чтоб позагорать!)
Нынче лето всей панёвой:
в рушниках, да в расписных,
преподносит - всё по новой -
хлеб да соль, да бред весны:
сгустки завязей и бязи
крон, и белую кипень
лепестков в залётной связи
со шмелями целый день,
словом, вся эта морока
и незбывность зимних дней
что до выпуска, до срока
точит душу победней,
но тому кто знает слово,
кто себе там на уме, -
всё отдаст с того улова,
всё что водится в суме,
всю цветную-то раз-удаль,
несусветные дары,
узорочную посуду,
шамаханские ковры...
Оп! Но в кои-то там веки
(веки вечные - навзрыд)
грех познали человеки,
только за ночь, - боль за стыд
принявши не по ошибке, -
(там где радость, там есть боль).
...как рукой сняло улыбку -
не забыл свою любовь!
Ох, Адам! Зачем играет
ветер на твоих висках,
он не знает, нет не знает:
рая нет, лишь сон в веках
тянется, и ненарошно
отсвет падает на град:
обережно, осторожно
пять холмов, да два бугра -
плавятся, расслабив позы,
женщиною в шесть утра,
город мой, седые грёзы
грань меж завтра
и вчера
9.
Слова
Слова, заброшенные
в мою беспечальную голову,
могут жить там черезвычайно долго, -
плескаясь в этом бассейне голыми,
и в групповом сексе ища триединого бога.
Вот - ты сказала, или, допустим, - он сказал,
а я не дослышал, или, к примеру,
смотрел в сторону.
Но только - гулкие -
они настигают опустевший вокзал,
и кружатся стайкой
растерянных юнкеров по перрону.
А вот уже они образуют
как бы замкнутый круг,
ну да, - как пресловутые танцовщИцы Матисса,
(у них дурной характер,
они игнорируют своих подруг,
но музыка ломает их,
как послушниц обламывает аббатиса).
В том-то и дело, чтобы вместо одиноких слов,
(так думаю я) на вокзале -
вдруг музыка зазвучала.
И голуби под своды выпадут
из твоих одиноких снов
и кинутся летать по кругу,
как будто и не было у него начала.
И тут конечно же -
опять замаячит тень
улыбки. «Мустафа, ты слышишь меня?» -
взбеленится перронное радио.
Да нет,
это я -
седьмой - не иначе - день
репетУю в заглохшую трубку
за бога ради.
А слова, по-прежнему закинутые
на бездонный чердак, -
в пыли шевелятся,
как стронутые стёртые часики
и с карниза снова падают голуби
в голубой мрак,
а потом в вышине отрываются
вспышками своими частыми.
Эй!
Но вспышки в мозгу,
как и эту небесную свистопляску,
я беспутно готов обменять
на твоё безобидное соло:
скажи мне вслух -
все равно что, будь ласка, -
просто, просто...
яхочуслышатьтвойголос
10.
Облако дождя
запутавшееся и заплутавшее облако дождя
витает
в спешно покинутом людьми парке
и - не названное ещё,
не ждущее, что - пригвоздят,
на глазах моих заползает
на мосты и под арки
стреноженных,
и дрожащих что твой восторг ветвей
ноздрями коротко поводящих
за поводьями ветра…
(а глаза твои намедни
напоминали портвейн,
а мои - ореховые -
живопись ретро)
а в головах (или, вернее, в кронах)
всё любовное мается -
вовсе безмолвное
или немое по сути
когда дождь с якорей наконец снимается
и уходит как память
о планирующем парашюте
(и скажу теперь:
мне не страшно,
нет, не страшно, что опоздал.
потому что истаяла
в странной нежности лета
та льдинка тусклая,
та ледяная звезда,
что подкалывала сердце
наподобье стилета)
и все-то мои деревья,
в танце лишнее разболокав,
(как девица в дансинге - не всерьез, но к примеру )
на глазах обращаются в небо
по курсу зелени к облакам,
и сразу в погоне заходятся
легких облак химеры.
прощайте ж мои деревья,
в шелесте-шлейфе ветвей
улетая всей стаей -
где луна на горе льётся как Пьета
(а глаза твои намедни
просвечивали как портвейн,
а мои, ореховые,
были тёмны, без света)
утром, руки выпростав, тянется
из отчаянного глубока,
солнце - как нечаянная,
как нечаемая всплыть подлодка,
а выше - оловом никнет
в многослойные облака,
и осанна его вознесению
не вспыхнет в прайм-таймовых сводках
2.
заблудшее и забредшее
облако моего дождя,
прощаться пора нам,
вешнее моё,
давешнее!..
обещай же тогда мне, лешее,
стекла каплями бередя, -
не привидишься больше,
нет, не заявишься
******
Письмо автору
В журнал
На страницу Скитальца
В гостиную клуба