Поганка Бледная  
     Стихи 

 Акросонет

***

"Спит растение картошка..." 
А в ковчеге кот и кошка, 
И качает пьяный Ной 
Полусонной головой 
Перед ним большая банка, 
Не с водой, не с молоком... 
Засыпай, моя поганка, 
Под Сатурна молотком.
 
***

Козлы, ослы, бараны, кони, 
Акулы, львы в огне погони, 
Да плюс пернатые в угаре, 
Плюс гады на Мадагаскаре, 
Гондолы, дамы, шлюпки-лодки, 
Тельцы, скитальцы, сковородки, 
Все эти -цузы, -чане, -анцы, 
А также -яки, -реи, -дранцы, 
Вороны, орды, рвы-овраги, 
На греков прущие варяги, 
Сатиры, флоры, лорды, фавны, 
Заткните ртов своих фонтаны,- 
Пусть мирно спят в одном флаконе 
Гораций Флакк и вор в законе.
 

***

Мы ждали снежного козла, 
И вот он скачет февралем, 
С бутылкой бледная вошла 
Любовь - давайте-ка нальем, 
Так страстно пили мы, что скрип 
Стоял в ушах, и я был зол, 
А ты сказал мне: "это гриб" 
И в рот мне сунул дибазол.
 

***

Не отпускай ты ни весла, ни крючья, 
Выстрелы в уши, да волны покруче, 
Палубу ломит от полураспада 
Страсти любовной в громах канонады; 
Впрочем, не надо ни славы, ни чести, 
Ни обезьянней изысканной мести, 
Может быть, в жерла засунуть баронов, 
Да расстрелять ими пасть небосклона. 


***

Актрису в постель затащили... 
Подумаешь, тоже беда! 
Зато мы у Бога стащили 
Кусочек любовного льда, - 
Прикладывать к клюквенным ранам, 
Всходя на подмостки хандры, 
И роли зубрить неустанно 
В честь Стоппарда страшной игры.
 

***

Режиссер сам по себе 
Протекает по трубе 
Прямо, блин, из чаши А 
Выпадая в чашу Бе, 
А над ним горит восток 
Растворяясь в Розенкранц, 
И созвездье Козерог 
Сочиняет странный танц.


***

Что ж вы все про сифилис-то,
Да про гонорею,
Плачет по вас виселица,
Слезы каплют с реи,
Нравы, блин, испорчены, блин
В море да на суше:
Вон пищат как, - слышите ли?
SOS больные души.


***

Сидит Лаура на дровах, 
Разводит сопли на бобах, 
На ней ажур и телогрей, 
Трава, грибы и сплин. 
Как странно, что из январей 
Родятся феврали!
 
***

Муреновы развраты - 
Развратные мурены 
Амурные зачатья 
И чатные измены 
Монмартровская жижа 
С порога натурально 
Ты сядь ко мне поближе 
И выскажись аврально
 

***

Гекуба ли, Геката - всё одно, 
Вокзал вокзалу рознь, да и окно... 
Отсюда вывод: в мире неизменны 
Лишь женщины, сатиры и вино.

***

Иггдразиль Ваша мать - 
Я взойду на порог, 
Чтоб судьбе рассказать - 
Ты как снег одинок, 
Только капает с крыш 
Ледовитейший душ 
И спасается мышь 
С корабля да на сушь... 
Ваша мать Иггдразиль 
Проросла корнем в ад, 
Где на донцах корзин 
Наши души коптят; 
Где кровавый рубин, 
Инфернальный агат... 
Впрочем, все это грим, 
А под ним маскарад.

ПОЧТИ ПО МОЦАРТУ  
 
Бродил по свету птицелов,  
Ловил веселых птиц,  
Ворон, кукушек и щеглов,  
Малиновок, синиц,  
Он по-французски сладко пел,  
По-венски стильно жил,  
Но как-то раз он влез на ель  
И руку занозил.  
С тех пор он стал суров и зол,  
Угрюм, жесток и хмур,  
И, птиц ловя на свой шесток,  
Ощипывал как кур.  
Народ пернатый, трепещи!  
Вот так и ты, поэт,  
Плюх с корабля - на бал - в ощип -  
И подан на обед.  
 


***

Дядя правил самых честных на троллейбусе катался,
Тратил ваксы на маршрутку, лейкопластырь покупал,
Козинак лепил из глины, сыром в масле ковырялся,
Растекался тлёй по древу, пнём по чреву получал.

Он имел коня и клаву, их лечил от ожиренья,
Окрестил одну Пегаской, а другого Пегматит,
Обожал вдыхать ночами на болоте испаренья,
Об заклад с ужами бился, что проглотит сталагмит.

В Ледовитом Океане черпал мух лимонной коркой,
Сух и строг он оставался под ударом Ниагар,
Он любил Сан-Ремо с кремом, антишкварные обжорки,
Эстрагон, корицу, уксус и грибной агар-агар.

На Ла-Манше в клёше-брюках, на Босфоре в клешне-раках,
Весь в клещах, кастрюлях, перьях и с отбойным молотком,
Он сгибался бледной зюкой на бангкоке буерака,
И ловил стафилококков треугольным дуршлагОм.

В общем, дядя был прекрасен как бутылка из-под кваса,
Он писал не хуже Пушки-на-доевшие стихи
(Те стишата доедали после кошки ананасы,
И ложились кверху брюхом в герметические мхи).

Но плохая саламандра укусила дядю взглядом,
Дядя стал совсем зеленый и немедля занемог,
Принял сок из кочерыжек он подряд три раза кряду,
Обвязал себя поганкой и захлопнул потолок.

Венок сонетов

1.
Арбенин самых честных правил,
С утра спеша на маскарад,
Свое сознанье переплавил
На холодец и шоколад,
Потом мороженым стекал он,
И выправлял себя лекалом
На блюдце блудного отца,
Завязывал себя с конца,
Но это было все напрасно,
Поскольку ревностью изгры-
Зен был, и вышел из игры,
И помер. Хоть он весь истлел,
В геенне ангела узрел.

2.
В геенне ангела узрел,
Зачем, сказал ему, ты пляшешь,
Как недострелянный пострел,
И предо мною ножкой машешь,
Я весь в дыму и закопчен,
Тобой как почвой увлечен,
Ты ж как писатель-деревенщик,
Коров рисуешь, а не женщин,
Хоть, в общем это не беда,
И даже было б очень мило,
Из чашки «милую» пить «милу»,
А после спать, как никогда.
Не прекратишь ты быть забавен,
И став андроидным как Авин.

3.
И став андроидным как Авин,
Тот ангел в степи ускакал,
Наверно, стал там аксакал,
Который повестями славен,
Про всяких разных саксаулов,
Растущих в сумраке аулов,
А может, выпросил он сакс,
И там играл – за вечер – бакс.
Потом, на Марсе, на Венере,
(Куда ходил на перекур)
Считал убытки в форме кур,
От них отщипывая перья,
Когда ж остался не у дел,
Немедля весь позеленел.

4. 
Немедля весь позеленел,
Покрылся патиной и тиной,
О чем ни мало не скорбел,
Поскольку духом был мужчина,
Он был задумчив и суров,
Возил из лесу сотни дров,
Держа троллейбус за уздечку,
И нежно звал его узбечкой,
Зимой купался в полынье,
Доволен, словом, был вполне,
Особенно, когда в копилке
Он ковырял копейки вилкой,
Пока глядел из булки сдобной
Ужасный лик босхоподобный.

5.
Ужасный лик босхоподобный
В упор на ангела глазел,
Чтоб рассмотреть весьма подробно,
Насколь былененький он зел.
Не знаю, было ль то уместно,
Ведь ангел вовсе был не местный,
Он лишь в окрестностях себя
Умел гулять, цветы любя,
Порою составлял гербарий,
И, ненавидя гербалайф,
Герань использовал как кайф,
Корябал карту полушарий,
Из ух вытряхивая злобно
Охрипший крик козы загробной.

6. 
Охрипший крик козы загробной,
Ему порядком надоел,
Но как-то было неудобно
Его спровадить за предел
Квартиры мирной и уютной,
Спланированной в форме лютни,
Где ночью скапливалась пыль,
А днем шумел вовсю ковыль,
Все это было так непросто,
Козла спровадить в огород,
Ведь он не двинется вперед
Без угощений или тоста, 
И пива, - чтоб с костьми костер, -
Такой смешался в нем ликер.

7.
Такой смешался в нем ликер, -
Разнообразные начинки,
Хотя скрипел он по старинке
Пером гусиным, живодер.
Нет, это было не о пиве, -
Об ангеле, который в ливень,
С асфальтом вровень мух ловил,
Мечтая мощным быть как «Ил».
Имел пристойный фюзеляж он,
Хоть и не мог никак шасси
Найти приличных на Руси,
Но пух имел вполне лебяжий,
А шея - что фуникулер,
Поганый, скользкий как couleuvre.

8.
Поганый, скользкий как couleuvre,
Что отдавало эпатажем,
И хвост колючий был остер,
Анфас румяный весь, как сажа,
Зато уж профиль – Боже мой, -
Коровка божья в летний зной,
А кожа вся в павлиньих стразах,
Зрачки котам слепила сразу.
Вот только жаль – был вечно занят,
Но между дел всегда готов
Чинить шнуры у утюгов
Причем линял, как в марте заяц
Когда бульон варил из лавра,
О, эти радости кадавра!

9.
О, эти радости кадавра!
Девон, юра и прочий мел,
Стезя тупого стегозавра
Бьет в цель вернее всяких стрел,
Пришельцем жить в палеозое,
Доисторической лозою
Цвести у моря, как шезлонг,
И раком вмерзнуть в кахолонг.
Вот только не было там мыла,
И чтобы смыть микробов с рук,
Пришлось искать бы в море губк,
Боюсь, поганка б там простыла.
И ей пришлось бы пить: ой-ой,
Горюче-смазочный настой.

10.
Горюче-смазочный настой,
Иль кофе, сваренное с дегтем,
Не то чума придет с косой,
И всех косым придавит ногтем,
Но Авин, типа демиурга,
Споет ей песню Петербурга,
Как он червей там разводил,
И в Летний склеп гулять водил.
Но, в общем, чтоб избегнуть гриппа,
Побольше ешьте овощей,
И чтоб не дергать вшей из щей,
Не лезьте курицей в ощип вы.
А то придет к вам на постой
Амбал, мозгами непростой.

11. 
Амбал, мозгами непростой,
От влаги самозародится,
И будет плесть, как постовой,
На постном масле небылицы,
Сплетет венок из незабудок,
Побьет на кухне всю посуду,
И свяжет веник из лапши,
Чтоб ваши выгрести гроши.
Потом из грека сварит кашу,
А рака выпустит в бульон,
Посадит брюкву в медальон,
Где фотография Параши,
Что вся в ошметках от загара
Невинно шепчет: «Я из Гавра».

12.
Невинно шепчет: «Я из Гавра»,
И носит воду в портмоне,
Ее растерзана гитара,
А к пальцам липнет Клод Моне,
Она дика, незнаменита,
Фигурой скрючена, как фита,
Зато умеет печь пирог
Из козьих рог и бычьих ног.
Но в этот миг приходит Виктор
(Который Авин), говоря,
Что римский он отныне ликтор,
А стал он им, орла узря,
Что выскочил из-за угла.
Такие странные дела.

13.
Такие странные дела,
Но мало ли что где творится,
Вот зебра тоже ведь бела,
Но ей случилось прислониться
К шлагбауму по кличке «БАМ»,
Его нам грызть не по зубам,
Да, впрочем, стоит ли пытаться,
Уж лучше в масле покататься.
На этом вянет мой венок,
Еще один сонет остался,
Потом нажму я на звонок,
Чтоб мозг слегка продребезжался,
Как будто ночь уже прошла.
И вот кобыла умерла.

14.
И вот кобыла умерла,
С лицом истерзанным маркиза
Бежит к пруду, но там скала,
В обход нельзя идти без визы, -
Всегда не слава Богу всё,
Как нам сказал поэт Басё,
И из-под носа ананасы
У нас уводят Фортинбрасы.
Зато, зажатые в углу,
Где мылят на ночь Дездемону
Мы лепим лошадь из картону,
Хлебая ложкой Шамбалу.
И с нами кроткий, словно Авель,
Арбенин самых честных правил.


15. (акро)
Арбенин самых честных правил,
В геенне ангела узрел,
И став андроидным как Авин,
Немедля весь позеленел.
Ужасный лик босхоподобный,
Охрипший крик козы загробной,
Такой смешался в нем ликер, -
Поганый, скользкий как couleuvre,
О, эти радости кадавра!
Горюче-смазочный настой,
Амбал, мозгами непростой
Невинно шепчет: «Я из Гавра».
Какие странные дела!
И вот кобыла умерла.

Письмо автору

В журнал

На страницу Скитальца

В гостиную клуба