Стася Зонова. Стихи и переводы


     Стася Зонова  
     Стихи и переводы


***
Мне глядеть на Вас опасно:
Ум в плену у лунной лени.
Опускаюсь на колени.
Honny soit qui mal y pense.

Дон Кихот и Санчо Панса
В стиле прерафаэлита.
Ночь - костер палеолита.
Ребра жмет стеклянный панцирь -

Разбиваю. Плещет площадь.
Струн гитары просят пальцы.
Плащ и шпагу! Шляпу! Лошадь!
В маскараде - так испанцем!

Но сдирает с кожей платье
Осень - время декаданса.
Я люблю Вас. О, проклятье!
Honny soit qui mal y pense.



Венок сонетов


         1.

…А рифмами плачу я за любовь, -
Неважно, что дыра в моем кармане,
Зато уж плюну в очи, а не в бровь!
(Прости сие лихое восклицанье).

Любезно мне плетение словес -
Фанатик изощренных упражнений,
Я знаю, что в меня вселился бес,
Толкающий на путь самосожженья.

Безумная… Что другу я скажу?
Но музыка… но формы… но аккорды…
Жестокой музе честно я служу,
У змейки ведь податливая хорда.

И вот стихи - осколочки салюта…
Сомнительная, все ж таки, валюта.

         
		 2.

Сомнительная, все ж таки, валюта, - 
Ошметки слов, обрывки полуфраз.
Трещал мороз… Горели звезды люто…
Но это все, пожалуй, не про нас.

Про нас - метро, и слякоть под ногами,
И будний день, и праздная толпа,
Ползущая с трудом между лотками, -
Гигантский палец, давящий клопа.

Но я люблю ложь глянцевых журналов,
Дешевых книг смешную пестроту,
Я потолкусь еще у трех вокзалов,
Дорожный грипп цепляя на лету.

И в сумку кинув репу-лук-морковь,
Постылую свою прощу ли кровь?

          3. 
Постылую свою прощу ли кровь,
За то, что неразборчива, ревнива…
Пойди, любимый, кофе приготовь,
Но ты спешишь, а мне с утра лениво,

И лучше уж валяться в темноте,
Чем ласково швырять в тебя ботинком.
Будь я Сезанн, писала б на холсте
Картину: слон, влезающий в бутылку,

И вид слона в бутылке изнутри:
Зеленый фон, чуть радужным заляпан, -
Но все-таки был прав Экзюпери,
Народ посмотрит - это, скажет, шляпа.

Уже десятый час…? Да что ж я сплю-то,
Изнеженный потомок Абсолюта.

          4.
Изнеженный потомок Абсолюта,
Привыкла никому не доверять,
Душа моя капризнейшая лютня,
Расстроить очень просто, - но играть…

Так странно мы с тобою повстречались,
В никем не установленном году,
И я с тех пор, как лодка на причале,
И плыть нельзя, и не на берегу,

Но вновь меня тревожит голос моря,
И хочется мне парус заиметь…
Нет, я добьюсь. Возьму тебя измором,
Покинем опостылевшую твердь.

Итак, мы начинаем: я и ты
Движение по жилам пустоты.

          5.
Движение по жилам пустоты
Похоже на растущий столбик ртути,
Под мышкой у богини красоты,
Подверженной космической простуде.

Да, каюсь, образ сей витиеват, -
В павлиньих перьях помните ворону?..
Но в этом строй сонета виноват,
А бедный автор следует канону.

И вынужден, увы, среди червей,
Букашек, мух и прочих гад ползучих
Откармливать свой тощий ямб-хорей, -
Но вот луна проклюнулась сквозь тучи,

И сырный дух - зубам ведь нужен кальций! -
Уводит в ночь поэтов и скитальцев.

          6.
Уводит в ночь поэтов и скитальцев
Ветвящийся как бронхи, Млечный путь,
И шмель жужжит над свечкою в бокальце
Иллюзию любви приняв за суть.

В саду, где бродят призраки и тени,
В стране, где ни кола и ни двора,
Смолой слегка заляпаны ступени,
И просит чья-то шея топора,

Но полночь как сверканье палантира,
И плесень на крыльце как белый глаз, -
Единственные, блин, ориентиры,
Для тех, кому и компас не указ.

И хочется сбежать, - хотя б в кусты! -
От сладкой, но мучительной мечты.

          7. 
От сладкой, но мучительной мечты,
От мыслей непристойных и нечистых,
А то - из-под венца, из-под фаты,
Себе клянясь в своем же бескорыстьи,

Ах, только бы нам в пробке не застрять,
Так просто по столице не проедешь,
Да мелочь бы еще не растерять
Пока в маршрутку с жутким скрипом лезешь,

Полцарства за коня! - Хотя на что
Сдалась мне та, другая половина,
Деление на ноль или на сто,
В остатке всё одно - речная тина,

И гладит по лицу нас йог непальский,
Таящий яд под кончиками пальцев.

          8. 
Таящий яд под кончиками пальцев,
С портрета смотрит некий кардинал,
Быть может, вышивает он на пяльцах,
А может, у кларисс крадет коралл,

Да что нам до того иезуита,
Когда бы только не был так похож
Сей взгляд - смешенье льда и динамита,
На профиль твой, отточенный как нож,

На пляшущий зрачок ракообразный,
И сетку - на ладони - паутин,
Твой ум не устоит перед соблазном
Кривых прямолинейных гильотин,

Им возражать - что об стену горох.
Змее привычны козни и подвох.

          9.
Змее привычны козни и подвох,
Подкоп, коварство, вирусы, интриги,
Пожалуй, этот стиль не так уж плох,
- Не хуже, чем держать в кармане фиги,

Изюм, орехи, сливы, курагу,
И прочие полезные продукты,
Мы ужин отдаем всегда врагу,
Себе ж на завтрак копим сухофрукты,

Петрушку же засушим на обед,
Ивашкой можно с другом поделиться,
(Я в сущности, такой пишу здесь бред,
Зато без дураков, как говорится);

Что делать? Наша суть - без дна и меры -
Метания меж былью и химерой.

          10.
Метания меж былью и химерой, -
То суть наикратчайший путь в астрал;
Ведь вера наша - это яти, еры,
Нам азбука - что Марксу капитал,

Что ванна - Архимеду, плод - Ньютону,
Иль, скажем, белый гриб для грибника,
У снов и яви разные законы,
Была бы только формула кратка,

Чтоб слишком не запутаться в событьях,
Накрученных на стержне кочерыг
Капустных, и чтоб всяких ненасытных
Поменьше было б гусениц-барыг,

А бабочка и так не чует ног -
Ее не устрашит крылатый бог.

          11.
Ее не устрашит крылатый бог,
Сорока не склюет или ворона,
Баланс подпишет, выведет итог
Какой-нибудь Уран ей или Хронос,

Потом прогладит вечности утюг,
И где-нибудь, столетий на изломе,
Найдет ей место некий скромный друг
Природы у себя в фотоальбоме.

Так, пару раз встряхнув калейдоскоп,
Себя мы сами в зеркале не сможем
Узнать, ну разве что - печать на лоб,
Иль наглый рог прорвется через кожу,

И ждет уже противник за барьером,
Йоркширским обернувшийся терьером.

		  12.

Йоркширским обернувшийся терьером,
Дантес, Мартынов, - всё решает грим.
Дурным ты заразил меня примером,
Спасибо, что не чем-нибудь другим,

Для нас теперь развесистая клюква
Товар, пожалуй, самый ходовой,
И пусть моя изогнутая буква
Квартал обходит, как городовой,

Гоняя из гостиных хулиганов,
Свиней и кабанов из кабаков,
Из дворницких - червей и прочих гадов,
Как учит нас писатель Кабаков;

Пусть только Карабас отбросит плеть,
Когда настанет час творить и петь.

          13.
		   
Когда настанет час творить и петь,
Нас всех измучит умопомраченье,
И кровь зальет ин-кварто или десть, -
Жестокое спартанское ученье,

Что ж, бледным, - загорать через дуршлаг,
Чтоб выкрасить верлибр в цвета томата?!
А можно и закуклиться в шеллак,
И стать одной длиннющею ферматой,

Одним сплошным пронзительным гудком
Заблудшего в пустыне паровоза,
Иль просто быть беспечным мотыльком,
Личинкой в теплой полости навоза, 

Проклюнуться, весну вокруг узреть,
И шкурку сбросив, радостно сгореть.

          14.
		   
И шкурку сбросив, радостно сгореть, -
К чему чешуекрылым плоть иная,
Чем эта фантастическая сеть,
Где байты лишь, резвяся и играя,

В ладони проливаются дождем,
(Для хакеров, - так золотым, наверно),
Но мы еще немного подождем
Со взломом виртуального инферно,

Мы вроде не Даная и не Зевс,
Не лебедь с Ледой, или гидра с вепрем,
Не три сестры из гущи кротких земств,
А разве что больные стихо-лепрой,

Хоть музыка не мать нам, а свекровь…
…А рифмами плачу я за любовь.


          15. (акро)

…А рифмами плачу я за любовь -
Сомнительная, все ж таки, валюта,
Постылую свою прощу ли кровь,
Изнеженный потомок Абсолюта?

Движение по жилам пустоты
Уводит в ночь поэтов и скитальцев
От сладкой, но мучительной мечты,
Таящей яд под кончиками пальцев.

Змее привычны козни и подвох,
Метания меж былью и химерой,
Ее не устрашит крылатый бог,
Йоркширским обернувшийся терьером,

Когда настанет час творить и петь,
И шкурку сбросив, радостно сгореть.



***

Пусть в Англию сошлют… Подул попутный ветер,
Вот скалы и причал. Корабль у берегов.
Неужто драматург опять мне ставит сети?
Не верю. Но я принц, и к пакостям готов.

Отправился корабль. Потворствуя волне,
Распалась дней моих сомнительная связь.
И ветер шкуру рвет у ветра в вышине,
Где звезды ловят кайф, до колики смеясь.

Мне б в Англию скорей… У бледных берегов
Надует мне норд-ост удачу или горе.
Сужается петля. Я свой среди врагов,
И жизнь моя смешна, как нежность в Эльсиноре.

***

Осень сгорела, остались от осени угли,
Угли да искры, где листья еще не потухли.
Искорки, падая, чертят дуги и вихри,
Кружатся искры на углях, пока не утихнут.
Угли остывшие тлеют, искры играют,
Сыплются листья, и, вспыхнув, свеча догорает.
Сыплются звезды вослед с обезумевшей выси…
На черном асфальте светятся красные листья.


Тропаревский экспромт №2

От проспекта - на балкон
Оседающая сажа,
Вниз - растрепанный уклон
Тропаревского пейзажа;

За углом, на сквозняке,
С кротким ликом хулигана
В красно-белом пиджаке
Михаил стоит Архангел.*

Я не льну к тебе, не лгу
Голубком ли, Эвридикой,
Гаснет жизнь моя во льду
Белокаменной гвоздикой.

Только шаг и два смешка
От Расина до Шекспира,
На ладони у шута
Безутешная клепсидра.

Вниз по капельке вода
Точит камень, точит камень.
Я тебе отвечу: да.
Не сейчас. Не здесь. Не с нами.

***
* Церковь Михаила Архангела в Тропареве. XVII в.


Скитоподражание

В полуоблике судьбы - без судьбы,
В полуоблаке молвы - без молвы,
Полушепотом травы - без воды,
Полустерстостью тропы - где рабы;

Легким бликом свежий лак - на ногтях,
Нежной змейкой полустон - на устах,
Полумесяц без креста - на дворе,
Мушка глупая жива - в янтаре.

На подмостках пустоты бытия
Выступаешь нынче ты, а не я, -
Мне бы корочку субботы догрызть
В канцелярской резервации крыс.

Не таверна, не трактир, не корчма,
Где хозяйка сводит гордых с ума, -
Просто клетчатый узор на тахте,
Да невнятный разговор в темноте.


РУССКИЙ ЯЗЫК

Языка податливое тесто,
Пресный вкус и запах дрожжевой, - 
Вжаться бы в него тепло и тесно,
Коркой слов укрыться с головой.

Как печальна даль и бренно тело, -
Тлеющая капелька свечи;
Я тебя, любимый, обогрела, -
Ты ж меня помилуй и смолчи:

Говорить позволено лишь ветру,
И траве, и гребням волн морских,
И звезде, чей Богом путь начертан,
И зерну, хранящему ростки.

Мы сменили имя, веру, шкуру,
Только ради пыльных этих троп,
Где ты рос то медленно, то бурно,
Страсти жар и совести озноб.

Но, пока никто не знает слова,
Тишину способного постичь,
Будут губы замкнуты засовом,
Будет немота во рту горчить.

И, когда душа испепелится,
Кровь прервется, как живая нить,
Черствый этот шепот пригодится
Птиц небесных крошками кормить.


***

Козлы, ослы, бараны, кони, 
Акулы, львы в огне погони, 
Да плюс пернатые в угаре, 
Плюс гады на Мадагаскаре, 
Гондолы, дамы, шлюпки-лодки, 
Тельцы, скитальцы, сковородки, 
Все эти -цузы, -чане, -анцы, 
А также -яки, -реи, -дранцы, 
Вороны, орды, рвы-овраги, 
На греков прущие варяги, 
Сатиры, флоры, лорды, фавны, 
Заткните ртов своих фонтаны,- 
Пусть мирно спят в одном флаконе 
Гораций Флакк и вор в законе.


***

Мы ждали снежного козла, 
И вот он скачет февралем, 
С бутылкой бледная вошла 
Любовь - давайте-ка нальем, 
Так страстно пили мы, что скрип 
Стоял в ушах, и я был зол, 
А ты сказал мне: "это гриб" 
И в рот мне сунул дибазол.


***

Я живо лицо отдеру с лица -
Реакция на рефлекс.
Раскланявшись, прыгну в огонь кольца -
Да рукоплещет плебс.
Боже, да выдрессируешь Ты
Хлыстиком иль халвой,
Мышек, взобравшихся на шесты,
Падать вниз головой.


***

Плыть по теченью. Не верить, но
Запах полыни втереть в ладонь,
Красное, кислое пить вино,
Желтые листья швырять в огонь.

Ждать, прожигая слезой причал
Сто тысяч раз отмененный рейс,
Впрочем, не ты ли мне поручал
Строить в песочнице Рим и Реймс.

Кто Мефистофель, а кто… чудак,
Знал, но не выдал ученый кот,
Вся эта музыка только шаг,
Шаг в никуда - до тебя и от.


Вариация на тему: Буря мглою…

Вьюга небо раскроила,
Распорола, задрала,
От ее бесовской силы
Крыша не уберегла,

В тучах скачут друг за другом
Козерог, Телец и Рак,
Леший бьется о фрамугу,
В печке воет вурдалак.

От таких фантасмагорий
Стены ходят ходуном.
Ах, любимый! Выпьем с горя,
Все равно - душа вверх дном,

Сердце смято, жизнь разбита,
Что прошло, того не жаль…
Свищет вьюга ледовито,
Заглушая печки жар.

Протяни мне, что ли, руку, -
На чужом материке
Сквозь пургу и сквозь разлуку
Побредем мы налегке

До пределов, где синица
В хмари моря голубой
Безмятежно веселится
И поет для нас с тобой

О жирафах и кораллах,
Жемчугах да янтарях,
Сумасбродных карнавалах
Для безбашенных нерях.

…Вьюга небо раскроила,
Распорола, задрала;
И Гавайи, и Курилы -
Всё укрыла злая мгла.

От таких фантасмагорий
Лезть охота под кровать.
Ах, любимый! Выпьем с горя,
И пойдем стихи кропать.

Три отрывка

        1.

Уеду-ка в Сиракузы
Исследовать эллинизм.
О, музыка! Ты Медуза-
Горгона для Элоиз,
Пленяющих Абеляров
Округлостью лунных щёк,
И сыплющих нот стеклярус
В дождя безучастный щёлк.

        2.

А Пьер под окном, упёртый
И льнущий… не Пьер, а клён,
Любовного жертва спорта,
Истерзан и оскоплён,
Кровавостью пятипалой
Скользя, стучит по стеклу.
Мой первый! Я вам не пара,
Но вместе пойдем к котлу.

        3.

…Легонько, как шарик в лузу,
Входя в зазеркалье луж,
Прошла между ними муза
Излучин реки разлук.
Но реки струятся к морю,
Стремится рука к руке,
И горько цветет цикорий
В сухой, как песок, строке.